Привычки

Бойся плохих привычек больше, чем врагов.


Схиигумен Савва за чтением неусыпаемой Псалтири


«Привычка есть вторая натура» — это глубокая истина. Привычка создает святых, но привычка же создает и осужденных на вечную муку. Закон привычки — это закон духовной инерции. Прочная привычка — это большая сила, которая легко преодолевает препятствия. При наличии прочных привычек действия человеком совершаются очень легко, автоматически, без затраты волевых усилий. Поэтому хорошая привычка есть скопленный духовный капитал, процентами с которого можно жить всю жизнь. И наоборот, скверная привычка — это яд в крови, который постепенно отравляет человеческую жизнь. Если привыкнешь ко греху, то так и будет постоянно тянуть ко греху, и бесы в том помогают, а если привыкнешь к добру, то Бог в том содействует Своею благодатью.

Если привыкнешь постоянно молиться, любить ближнего и плакать в молитве за весь мир, то так и будет влечься душа к молитве, слезам и любви. Если привыкнешь давать милостыню, быть послушным, откровенным на исповеди духовному отцу, то так и будешь всегда делать, и в этом найдешь ты покой в Боге.

Древние греки говорили: «Самая большая победа — это победа над самим собой». Для христианина она вполне возможна. Но начинать надо с усиленной о том молитвы. Главное условие успеха: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его». Залог успеха в Божией помощи достигается усиленной молитвой.

Душе христианина не полезно богатство. Усиленный труд разовьет отвращение к безделью. Скудость в пище развивает воздержание, низкое положение в обществе способствует скромности.

Испытанием скудостью Господь Сам помогает нам в развитии в нас добрых привычек. Пост служит закалке нашего духа. Рост духовного организма происходит постепенно и медленно, как рост организма животного мира.

Исаак Сириянин: «Если привычка потребует чего однажды и требование не будет исполнено, то в другой раз найдешь ее слабой».

Итак, в развитии своих добрых привычек нельзя рассчитывать на внезапность перемены, но при постоянных усилиях в преодолении трудности поставленных задач привычки развиваются постепенно. Цепь добрых привычек — это ограда нашего духа, стены крепости. Прорыв в одном месте уже передает город неприятелю. Так одна привычка, например невоздержанность в осуждении, лишает христианина духовной устроенности — способствования в нем Духа Святаго.

Какие привычки развить прежде всего?

1) Привыкнуть выполнять молитву тщательно, неторопливо, с наивысшим вниманием.

2) Приучить себя к постоянной — в течение всего дня — молитве.

В отношении к ближним приучить себя:

1) к тщательному сбережению своего мирного состояния духа, имея отвращение к спорам, раздражению, ссорам, упрекам, укорам и т.п.;

2) к предпочтению воли ближнего, а не своей;

3) по возможности, к исполнению всех просьб ближнего, не противоречащих совести или интересам других, ставя целью успокоение духа ближних;

4) посетителей принимать как посланных от Бога, оказывая им гостеприимство, радушие и помощь.

В отношении слова приучить себя:

1) к скудости слов, то есть не говорить ничего лишнего и ненужного, не празднословить.

2) иметь отвращение ко лжи и осуждению других;

3) в основе всех слов иметь любовь к поддержанию в других бодрости духа;

4) к частому произношению слов: «прости», «благодарю», «пожалуйста».

В делах приучить себя:

1) проверять себя перед всяким делом: можно ли получить на него благословение Господне;

2) к неторопливому, тщательному и своевременному выполнению всех дел;

3) не быть ни одной минуты в праздности;

4) приучить себя к возможно более раннему подъему с постели, сразу вставая с нее.

В отношении пищи приучить себя:

1) принимать пищу только в определенное время;

2) есть и пить мерою, без пресыщения;

3) принимать пищу с молитвою и благодарением, как дар Божий.

В области мышления приучить себя не дозволять мыслей маловерия, неприязни, осуждения.

***

Из книги «Близок к нам Господь: Жизнеописание, воспоминания духовных чад и труды схиигумена Саввы (Остапенко)», выпущенной Сретенским монастырем. Книгу можно приобрести в магазине московского Сретенского монастыря.

Схиигумен Савва (Остапенко)

http://www.pravoslavie.ru/put/35240.htm

Мы всегда под крылом Божиим

Жизнь и поучения архимандрита Серафима (Розен­бер­га), старца Псково-Печерского монастыря

Мы всегда под крылом Божиим : Жизнь и поучения архимандрита Серафима (Розенберга), старца Псково-Печерского монастыря / авт.–сост. диакон Георгий Малков, П. Ю. Малков. — М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2010. — 464 с. : ил. — (Серия «Подвижники благочестия XX века»)
Предлагаемое издание посвящается преподобному старцу, псково-печерскому архимандриту Серафиму (Розенбергу). В книгу вошли воспоминания знавших его священников и братии Псково-Печерского монастыря, чудом сохранившиеся его собственные дневники и поучения о духовной жизни, о борьбе со страстями и о стяжании христианских добродетелей; переписка с родной сестрой, а также записи наставлений духовника о. Серафима — преподобного Симеона (Желнина), Псково-Печерского чудотворца. В этом душеполезном чтении православный читатель найдет для себя большое утешение и духовную помощь.

Приводим отрывок из книги.

Слово к читателям

Cтарец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) однажды, помню, когда речь зашла об архимандрите Серафиме, сказал: «Он спасется».

Спасения души в Свято-Успенской Псково-Печерской обители искал свою долгую 62-летнюю жизнь в монастыре приснопамятный отец Серафим.

Он предстает перед глазами монахом, идущим по монастырю с опущенными долу глазами и несущим икону из ризницы в храм для богослужения.

Зимой, ровно в 4 часа утра начинала топиться печь в его келье, почти пещере, рядом с Успенским собором.

Ранней весной отец Серафим с железной лопатой откидывал заледеневший снег от северной стены своего жилища. Летом педантично следил за проветриванием всех храмов обители. Осенью окна церквей закрывались на зимний период, а старец сметал листья с желобов кровли своего земного обиталища.

Внутренний мир отца Серафима ведом только Богу.

Он ежедневно читал жития святых на славянском языке. Любимым монашеским наставником для него был преподобный Феодор Студит.

Зайдя к нему в келью, благоухавшую ладаном, его можно было всегда застать за рукоделием.

За вечерним богослужением он читал неопустительно монастырский синодик с именами, записанными для молитвы в обители, и, стоя рядом с братским клиросом, подпевал монашескому хору.

Спасибо за труд отцу диакону Георгию Малкову и Петру Юрьевичу Малкову, которые в своей работе показали подвижническую жизнь архимандрита Серафима — для назидания современным христианам.

Наместник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, архимандрит Тихон (Секретарев)

Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь.

13 января 2009 года


***

Введение

Cреди православных монахов, насельников святых обителей, подвижников благочестия встречаются порой особые иноки, чей христианский путь на протяжении многих десятилетий их земного шествия по дороге к Вечности остается для окружающих тайной, загадкой, житием сокровенным.

Они не производят на окружающих внешнего броского впечатления, не блистают словами яркой и вдохновенной проповеди с храмового амвона, не собирают вокруг себя многочисленных духовных чад, жаждущих услышать их премудрый совет и наставление. Подвиг их тих и неприметен, кажется, что их биография не включает в себя ничего иного, кроме череды одинаковых дней и лет, наполненных несением монастырских послушаний, и добросовестного — без всяческих особых аскетических и духовных свершений — исполнения правил монашеской жизни.

Впрочем, иногда окружающие начинают догадываться, что в жизни таких «сокровенных» иноков не все так просто, что в их сердечно-духовном внутреннем делании происходит нечто особенное, значимое, подлинно важное.

Краткое, но точное слово, исполненный особого смирения поступок, миг, открывающий образ возвышенной молитвы за храмовым богослужением — все это вдруг зримо являет братии, что такой инок высочайшим образом предстоит Богу, ходит пред Ним, имеет великую силу молитвы в Его очах, возлюблен Им особой любовью — как усыновленный по дару Божественной благодати. Вдруг оказывается, что за скупыми словами общения с окружающими, строгим и, казалось бы, равнодушным взглядом на окружающий мир, за ничем не примечательными поступками, размеренным исполнением послушаний — сокрыт непрестанный молитвенный и духовный подвиг, ожесточенная борьба за собственное Спасение, торжество победы над искушениями, грехом, радость истинного, подлинного богообщения.

Но моменты подобного невольного самосвидетельства перед окружающими могут быть очень и очень редки. И потому в глазах братии такой инок, в тишине сердца своего предстоящий Богу, чаще всего воспринимается как не более чем «хороший» монах, чей неприметный подвиг, зачастую, оказывается скрыт в тени яркого подвижнического делания известных монастырских старцев.

Архимандрит Серафим (Розенберг) (1909–1994), насельник Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, духовному подвигу и письменному наследию которого посвящена эта книга, при жизни своей был именно таким «сокровенным» иноком. Его «делание» во Христе, внутренняя борьба за Спасение, высота молитвы пред Богом были — на протяжении многих десятилетий его жития в святой Печерской обители — глубоко и надежно спрятаны за крепкой оградой внешней строгости, пусть иногда и смягчаемой мимолетной доброй улыбкой, необщительности, требовательности к подчиненным, краткости речи, довольствования самым малым в повседневном быту, полной самоотдачи благословленному монастырским начальством послушанию. Уважаемый всеми в монастыре за многолетний иноческий подвиг, смирение, трудолюбие, любовь к посещению храмовых служб и еще за то, что некогда он был особо близок к великому старцу ХХ столетия преподобному Симеону (Желнину) (1869–1960), он, по словам архимандрита Феофана (Молявко), был… «“таинственной книгой”, которую не прочитать никому»[1].

Именно такой «таинственной книгой» и было для печерской братии иноческое житие ризничего архимандрита Серафима, подвизавшегося в Печерской обители без малого 62 года.

Вот каким остался в памяти наместника Псково-Печерского монастыря архимандрита Тихона (Секретарева) отец Серафим в последние годы его жизни: «…Батюшка Серафим смиренно продолжает, уже прихрамывая, носить в храмы по ступеням лестниц иконы и облачения к богослужению. Осенью сметает с крыши своей кельи пожелтевшие листья, исполняя тем самым давнишнее послушание старцу Симеону; зимой пилит помельче дровишки для печи; по весне разбрасывает снег от кельи, чтоб быстрее таял. На вопросы отвечает с приветливой улыбкой. Иногда переводит с иностранных языков письма, приходящие на монастырь. Кроме этого, неопустительно, ежедневно посещает утреннее и вечернее богослужение.

Так проходят годы до последней болезни, и пять лет отец Серафим терпеливо переносит страдания, ежедневно причащается Святых Христовых Таин, читает духовные книги и молится, непрерывно молится. Выходит иногда на непродолжительную прогулку и за любую услугу себе он от души с поклоном говорит: “Благодарю!”»[2].

Ни одного лишнего слова, обращенного к окружающим, никаких долгих бесед с братией, одинокая замкнутая жизнь, упорное отмалчивание в ответ на вопросы об историческом прошлом монастыря в ХХ столетии, свидетелем которого архимандрит Серафим стал за свое долгое земное житие — поистине «таинственная книга», всегда закрытая и спрятанная от посторонних глаз…

Оставалась бы она таковой и поныне, если бы, Промыслом Божиим, неожиданно не обнаружились дневники отца Серафима, некоторые его письма и другие собственноручные записи старца.

Конечно же, записки эти лишь отчасти приоткрывают нам ту сердечную устремленность ко Спасению, ту ожесточенную борьбу с искушениями, с грехом, то духовное горение любовью к Богу и ближнему, то молитвенное восхождение по лествице духовного совершенства, что были присущи старцу Серафиму. Многое в нем и поныне остается загадкой… Не много мы узнаем из записей архимандрита Серафима и об истории его жизни.

В этих дневниках отец Серафим по большей части молчит о себе «внешнем», но постоянно свидетельствует о самой важной стороне собственной личности — о человеке «внутреннем», созидающем себя во Христе, возводящем сокровенный храм для обитания Духа Святого.

Дневники эти описывают не «житейскую» биографию старца, но говорят нам о его тернистом духовном пути — от только что поступившего в Псково-Печерский монастырь обуреваемого помыслами молодого человека до мудрого старца — свидетеля истины Православия, хранителя и проповедника сокровищ Церковного Предания.

Еще одним даром Божественного Промысла, безусловно, является постоянно присутствующий на страницах найденных дневников архимандрита Серафима живой голос его наставника, духовного руководителя, — преподобного старца Симеона.

Объем записей поучений старца Симеона молодому Серафиму (Розенбергу) (большая часть из них относится к 30-м годам ХХ века) — достаточно велик. Тем радостней, что перед нами ныне открывается возможность более полно приобщиться к духовному наследию этого замечательного новопрославленного печерского подвижника.

Преподобный Симеон говорит с молодым тогда монахом Серафимом о путях борьбы с искушениями и грехом, о стяжании смирения, о любви к Богу и ближнему, о молитве, о терпеливом перенесении скорбей и болезней. В этих записях перед нами открывается сокровищница глубокой мудрости, живой веры во Христа, острого и яркого слова великого старца.

С неожиданной стороны образ внутреннего жития и всей неординарности личности старца Серафима показывает нам и его переписка с сестрой — Тамарой Ивановной Розенберг.

Тамара Ивановна, вместе с родителями, оказалась в результате событий Второй мировой войны в эмиграции, в Швейцарии. Не имея возможности навестить брата на Родине, она в течение более чем тридцати лет обменивалась с ним письмами. Письма Тамары Ивановны Розенберг к отцу Серафиму также были обнаружены авторами книги.

Нужно подчеркнуть, что письма Тамары Ивановны дают нам очень важные дополнительные сведения о личности архимандрита Серафима, его характере, отношении к родственникам, о понимании им смысла монашеского подвига и христианского жития. Письма эти также рисуют нам очень живой и яркий образ личности самой Тамары Ивановны Розенберг — искренне верующей православной женщины, не теряющей глубинной духовной связи со своей Родиной даже и вдали от нее.

В руки авторов книги попали и некоторые из писем отца Серафима к сестре: частью в оригинале, частью же — фрагментарно, переписанные рукой Тамары Ивановны в две особые тетради (тетради эти содержат и другие материалы, посвященные личности архимандрита Серафима)[3].

Письма старца к сестре отражают многие значимые обстоятельства его жизни, явственно свидетельствуют о том особом благоговейном чувстве, которое испытывал он к преподобному Симеону, содержат интересные (хотя и краткие) характеристики прежних монастырских наместников, а также зримо являют нам ту глубокую сердечную привязанность, что имел отец Серафим к Тамаре Ивановне. Кроме того, мы находим в этих письмах и очень яркие, духовно глубокие поучения старца, обращенные к сестре.

На страницах книги также публикуются и воспоминания лично знавших старца Серафима: тех, кто получил хотя бы некий доступ к тайникам его души; тех, кто сподобился быть свидетелем его кроткого и смиренного служения Богу, напряженного иноческого делания и труда во славу святой Псково-Печерской обители; наконец и тех, кто присутствовал при последних мгновениях жизни старца перед его уходом за порог смерти — в Вечность…

Псково-Печерская обитель всегда была славна своими замечательными старцами. Тысячи паломников со всех уголков России стремились сюда за житейским советом, утешением, ободрением, наставлением в борьбе с грехом и на путях Спасения. Старец Серафим во время своей земной жизни был почти что не приметен для окружающих — на этом дивном печерском небосклоне здешних смиренных старцев. Тем неожиданней и ярче начинает светить ровным и премудрым светом та сокровищница духовного Боговедения, та внутренняя духовная «ризница» личного подвига, иноческого труда и глубоких духоносных размышлений отца Серафима, что приоткрываются нам в его житии и его дневниках. Кроме того, следует постоянно помнить, что все Богомыслие архимандрита Серафима постоянно сияет как бы «отраженным светом» мудрых наставлений его учителя, духовника и старшего содруга — преподобного Симеона.


К этой сокровищнице мы и приглашаем ныне обратиться православных читателей. Пусть та глубокая иноческая рассудительность, тот серьезный подвижнический опыт, те емкие и ясные ответы на самые наболевшие вопросы христианской души, что предстают перед нами в наставлениях преподобного старца Симеона и его ученика — старца Серафима, — послужат Вам, дорогие читатели, во благо, в помощь в борьбе с грехом, в стяжание духовного совершенства и во Спасение в Господе нашем Иисусе Христе.



30 / 04 / 2010



--------------------------------------------------------------------------------


[1] Архимандрит Тихон (Секретарев). Таинственная книга. Архимандрит Серафим (Розенберг) // Псково-Печерский листок №39. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 2002. С. 10.

[2] Там же. С. 9–10.

[3] Авторы сердечно благодарят за помощь ключаря Крестовоздвиженского храма в Женеве, протоиерея Павла Цветкова, лично хорошо знавшего Тамару Ивановну Розенберг во время ее пребывания в Женеве. После смерти Тамары Ивановны у отца Павла сохранялись две тетради — с ее выписками из писем отца Серафима, с краткими воспоминаниями о нем современников, а также с вклеенными довольно многочисленными фотографиями. Узнав от авторов о написании этой книги, отец Павел любезно прислал все эти замечательные материалы из Франции в Россию.


http://www.pravoslavie.ru/sm/35050.htm

Как все… Интервью с Т.С. Смирновой, келейницей архимандрита Иоанна Крестьянкина

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) 23 апреля 2010 г. Источник: Портал Слово

Смирнова Татьяна Сергеевна, в 1969 закончила Строгановское училище. В этом же году познакомилась с о. Иоанном. С 1981 года – письмоводитель (записывала за батюшкой письма к духовным чадам). Затем, с 1990 и до самой кончины отца Иоанна (2006 год) – его келейница.


Татьяна Сергеевна, что входило в обязанности келейницы о. Иоанна?

Поначалу доступ в келию о. Иоанна для меня был закрыт, и я записывала за батюшкой ответы на письма его духовных чад в своей квартире в Печорах. Писем было очень много. Я должна была подойти к окончанию службы, батюшка давал мне письма и говорил, что кому нужно написать. Потом, когда я уже могла находиться в келлии, о. Иоанн диктовал мне ответы, а я записывала.

Получается, что батюшка не писал письма своей рукой, а за ним всегда кто-то записывал?

Да. Отец Иоанн очень медленно писал. Почерк у него был красивый, но он, когда писал, как бы рисовал буквы, поэтому выходило медленно. Кроме того, он очень плохо видел. Поэтому, как правило, всегда кто-то за ним записывал. Вообще, письма писались так: я прихожу, сажусь на маленький стульчик напротив него, он читает письмо, а у меня в руках конверт от этого письма (так делали для того, чтобы не перепутать письмо и адресата). Дальше о. Иоанн отвечает, а я записываю ответ на конверте, а уже потом ответ с конверта переписывался на бумагу и отсылался в новом конверте по адресу. Старый конверт с ответом батюшки оставался у нас.

Каким был распорядок дня о. Иоанна?

В 5 часов утра у него был подъем. Если в это время в келии уже кто-то был (в последние годы жизни у батюшки всегда кто-то ночевал), он всегда громко говорил: Христос Воскресе! Так было всегда, каждый Божий день. Затем батюшка шел в храм, а уже после литургии начинал принимать народ и принимал до самого вечера. Вечером, если была праздничная служба, шел в храм, если нет, то продолжал принимать народ.

Было время, когда батюшке запрещали принимать людей, тогда он делал это тайно. Бывало, шли с проверкой, в келии был народ, приходилось всех прятать в соседней келии, у схимонаха Дамиана. Очень многих батюшка окормлял по пути из храма в келию, часто принимал людей, прогуливаясь на Святой горке.

Батюшку знают многие люди. И все же, что он был за человек?

Божий человек! Вы знаете, меня поразила фраза, произнесенная им однажды: «Сколько всего приступало к душе, что и не вообразить, а совесть сохранил».

Отец Иоанн умел любить. Он никогда не разбирал людей, никогда не делил их на плохих и хороших. Он просто всех любил. У меня был такой момент, когда я засомневалась: ну невозможно так всех любить. И я стала за ним наблюдать: встану в сторонке и смотрю, как он продвигается от храма к братскому корпусу. Вокруг десятки людей, все стремятся сказать ему несколько слов, многим он дает ответ. Вот он поговорил с человеком, весь вложился в этот разговор, всего себя отдал этому человеку, затем отворачивается от от него к другому – и точно также говорит с другим человеком. Отдает всего себя без остатка. И так со всеми. Были ли для него неприятные люди? Не знаю. Наверное были, ведь он всех видел изнутри, а люди очень разные подходили. Но он находил в себе силы всех любить.

Батюшка был человеком того, другого, теперь уже ушедшего поколения. Вот пример тех людей: в Ярославле был владыка Иоанн Вентланд, у него в соборе служили архимандрит Михей (Хархаров) и отец Игорь Мальцев, у которого было много детей. Архиерей, монах, женатый человек. Какие у них были отношения! Я видела, как люди относятся друг к другу, когда они любят. Отцу Игорю привозят уголь, владыка приходит помогать этот уголь разгружать. Идет по городу без подрясника, в штормовке, в сапогах и еще ведро с собой прихватит, вдруг ведра лишнего не будет. Люди умели любить друг друга. Отец Иоанн был из того поколения, в котором знали, что значит любить Бога и друг друга.

Были ли у батюшки какие-то руководства, правила жизни, кроме Евангелия, конечно?

У него была фраза, которую он иногда говорил человеку по тому или иному поводу: «вера в промысел Божий и рассуждение с советом». Эта фраза была его личным опытом, который он приобрел и в заключении и после него. А вообще у батюшки была одна особенность: он никогда не вещал, никогда не поучал и не навязывал своего мнения. У него не было никаких лозунгов. Он всегда говорил только от души к душе и предлагал в конкретной жизненной ситуации поступить так или иначе.

Случилось так, что Вы много лет были свидетелем жизни отца Иоанна. Что Вам особенно запомнилось?

Было очень много всего. В девяностые годы, когда начались разговоры о скором приходе антихриста, о его печати, об ИНН и о необходимости спасаться от всего этого в лесах, из Украины приехали трое священников. Крупных, здоровых, красивых. Они пришли на прием к о. Иоанну с целью узнать его мнение по поводу печати и прихода антихриста. Когда священники поняли, что батюшка не поддерживает популярного мнения, они стали убеждать его, что все действительно очень серьезно и что нужно уходить в леса. Тогда он спросил их, а кого возьмем с собой в леса? Таню, Маню и Параню, чтобы одна стирала, вторая кашу варила, а третья пела на клиросе? А остальных куда? А остальных кому? Далее батюшка продолжал: – Телевизор смотрим? Смотрим. А бывает так, что мы служим, служба идет, а скоро хокей или футбол, и мы на часы поглядываем, чтобы не опоздать? Признались, бывает. А когда телевизор смотрим, бывает, и некоторые программы после 12 ночи посмотрим? Батюшки покраснели, но нашли силы признаться. Так вот, говорит о. Иоанн, не надо бежать в леса. Печать уже стоит и мы сами ставим ее каждый день с любовью и желанием. У многих людей этой печати еще нет, а у нас уже есть.

Вообще на батюшку невозможно было надавить. Если он считал что-то неправильным, кто бы не принуждал его с этим согласиться, никогда не добивался успеха.

Как батюшка отдыхал, ездил ли он в отпуск?

Последние двадцать лет каждый год летом отец Иоанн отдыхал в Эстонии, недалеко от Печор, в поселке Вярска. Всегда брал с собой кучу книг. Там был рядом лес и на рассвете о. Иоанн всегда гулял по лесу, слушал, как просыпается лес, как поют птицы. А когда возвращался домой, на весь лес, с чувством пел песнопение «Утверди Боже святую православную веру…» Днем читал книги, молился.

Говорил ли что-то батюшка о нашем времени?

О современности ему было видение. Это было на праздник Введение во храм Пресвятой Богородицы, 4 и 5 декабря 2000 года. Два дня батюшка не выходил из келии и ни с кем не общался. Затем вышел и дал мне конверт: – посмотри. Я достала из конверта два листочка бумаги, на которых рукой отца Иоанна было написано: «Стой и смотри, что Я допустил для вашего вразумления без внезапной кончины людей. Виновных не ищете. Виновных не ищите. Молитесь. Будьте в жизни во всем очень осторожны». Я смотрю на него, он молчит. О том, что видел, батюшка так ничего и не сказал. Но два дня подряд, 4 и 5 декабря 2000 года, в одно и тоже время, в 11.45, он видел видения, и слова, обращенные к нему, тщательно записал. Слова, сказанные отцу Иоанну при первом и втором видении были совершенно одинаковы и повторялись слово в слово.

Всем, знавшим отца Иоанна, было понятно, что он настоящих подвижник, старец, человек, чрезвычайно духовно одаренный. А как батюшка относился к своей одаренности?

Отец Иоанн никогда не считал себя старцем. Вообще не оценивал себя высоко. Он считал себя ничего не значащим человеком. Он – как все. Часто бывало, приходит в келию после встречи с людьми и говорит: – Таня, ведь правда я как все? Что я могла ему сказать… Батюшка, ну конечно Вы как все!



http://www.pravoslavie.ru/smi/1903.htm