DIFFERENCES IN THE RELIGIOUS THINKING BETWEEN THE EAST AND THE WEST.

Father Archimandrite Rafael (Karelin).
Georgian Orthodox Church.

Therefore you shall be perfect,
just as your Father in heaven is perfect.
(Matthew 5:48 NKJV)

Very little has been said about the difference between Catholic and Orthodox spiritualities. Father Rafael describes the difference in the thinking between Orthodox and Catholics very well. Although we originally had the same teaching but, because of historical and other reasons, it is realized in life differently. Moreover, some words are also understood differently. Several basic differences are given below.

(1) Understanding the essence of Christian life. To Catholics this means to follow the commandments, not to sin, to do good deeds and to serve the Roman-Catholic Church. To the Orthodox the essence is "the acquisition of the Holy Spirit", that is the correction of one's sinfulness and gradual sanctification. Orthodox correct their inner world, they consider that when man will correct himself, then he will automatically do good deeds. Catholics without correcting themselves (they even do not know how to do it), without affecting their inner world are required to do good works.

(2) Catholic monks are organized into mini-armies which are involved with schools, hospitals, help the poor and generally do some social work. Orthodox monks serve the Lord, labor in monasteries and work on spiritual improvement of self. Their life and monasteries serve as an example of pious life.

(3) By "imitating Christ" Catholics imply imitation of His external qualities. From this follows the phenomenon of "stigmata". Orthodox imply the imitation to His inner qualities.

(4) Catholics struggle with external evil, with evil in society, and the Orthodox with the evil inside of us.

(5) Catholics talk about giving a sacrifice to God, and the Orthodox about the spiritual and moral purification.

The English poet Kipling began his poem with the words: "Oh, the West is West, and the East is East, and they will never move from their places, until heaven and earth appear at God's Last Judgement". Here by East and West we must not understand the parts of the world, which are divided geographically by the Ural and Caucasian Mountains. Rather, by East one must understand to be that extensive region, which was occupied by the eastern part of the Roman Empire, and then by Byzantium and the countries of the Near East (here it is possible to include both Egypt and Ethiopia), and by the West the Western European powers and generally all countries of West European culture.

The Holy fathers metaphorically said: "Light began to shine from the East"; The East symbolically represented Paradise, Eden, a country of eternal Divine Light. The West is young in a cultural-historical sense. The West is young. The East is old. The West is active. The East is contemplative. The West is all into emotions, all in motion, all very dynamic.

However, the East is deep into itself; it appears that it does not want to remove its sight from the treasures which it possesses. The West is impulsive, is into search, is into daring. The East keeps what it has. The West daydreams and fantasies. The East searches everywhere for eternal ideas under what is visibly covered. The West dresses its saints in snowy garments, crowns their heads with wreaths of roses, but the East sees holiness equally both under rags and under gold. It sanctifies neither the rags of the poor, nor the monk's simple shirt, nor the rich dress of the tsars-it's as though it does not see the external.

The West sends regiments of crusaders to liberate Christ's Tomb. The East sends monks into the deserts of Egypt and dwellings of Mt. Athos. The West bares the sword against the enemies of the faith. The East provides spiritual warriors for the invisible fight with the demons. The West, in order to suppress evil, creates such institutions as the Inquisition, and the East – great philosophical systems.

The peak of western theology – is blessed Augustine (блаженный Августин), a brilliant poet and thinker; but he is thoroughly psychology oriented. Eastern theologians: saints Gregory the Theologian (Григорий Богослов), Basil the Great (Василий Великий), Gregory of Nissa (Григорий Нисский) – are mystical. Augustine, his school brilliantly showed man in his fall and agony of searching, and the eastern theologians showed man in his transfiguration. The West, by the mouths of its saints, sang a majestic hymn to God; the East, in a mystical silence, contemplated about God. The West was reaching out to the azure skies, and the East searched so as to meet God in the depths of the heart.

Western ascetics (подвижники) tried to imitate Christ outwardly; the Eastern ones considered that there is only one way to imitate Christ – by acquiring the grace of the Holy Spirit: man, having acquired the Holy Spirit, only by grace, invisibly, becomes comparable to Christ. Western ascetics with songs on their lips went to Golgotha; the Easterners made life itself a Golgotha, invisible to the world.

Some of the western ascetics imagined Christ so vividly, that they identified themselves with Him; on their hands and soles of their feet wounds appeared, from which ran blood. Stigmata was revered by Catholics as a sign of holiness. But the holy ascetics of the East tried to see only one thing – the sea of their sins and considered a terrible pride to compare oneself with Christ.

The West resembled the young soldier, who bared his sword, the East – the old man, whitened with the gray hair of wisdom. The West wanted to bring the Kingdom of Heaven down to earth, to build a paradise on earth by earthly means. The East always paid tribute – to Caesar what is Caesar's – and prepared the way to the Kingdom of Heaven in man's heart, the passage not into the earthly Kingdom, but the eternal one.

For the West the battle with evil was the earth, this temporary life with all its events and troubles, while for the East it was the human heart, which it saw as being deeper than the entire visible world.

The West is active, but all its activity is turned externally. The East turned the dynamics of the spirit into itself. Western civilization is like a wide wave of light, but scattered light, light that is refracted through earthly prisms of different colors. But the East is the concentration of light at one point, and this why this light has the special quality (energy, strength) to be converted into a flame. The West loved the earth, and in heaven he saw the earthly (earth). The East loved heaven and in the earthly (earth) he saw the symbols of heaven; in the temporary he searched for the signs of the eternal.

Already the third bishop of Rome – Saint Clement (св.Климент), the successor of holy apostle Peter, compared the Church with the army and called Christians to strict discipline, so that this army would be victorious. But in the East the Fathers said: "Conquer yourself – this is the highest of all victories". The ascetic teaching of the Eastern Fathers is a strategy of this spiritual fight (struggle) – fight with demons, with one's own passions. For the army to be victorious it is necessary to have centralized control, a strong authority is required and unconditional subordination, this is why the West created the Church structure, similar to a monarchy. For the fight with the age-old enemy of humanity the East searched for another force – this is the force of humility, in which the true power of the spirit is manifested.

The West is oriented to the external might: by external means it created various organizations, affected influence on culture, everywhere it looked for allies – in the world of arts, in literature, in politics, in society. But the East said: "True good can be created only with God's grace" and therefore it always rejected questionable allies; outwardly it seemed poorer, more helpless, weaker than the West; however, it did not look for power nor might of the world, but it searched for Christ, Who conquered this world.

The asceticism of the West fills the souls of ascetics with enthusiasm and with admiration, the asceticism of the East – with repentance. The West, in the beauty of the world, desires to contemplate God's beauty. For the East God is Unutterable, Unknowable and Inexpressible. God, for the East, is not like anybody or anything from His creation – He is an eternal secret. The Western ascetic wants to embrace God, and the Eastern pleads only for one thing – the forgiveness of sins; searching in prayer for any kind of exalted states – this for him is already a sinful effort.

The Western ascetic sees the light, which descends upon him from the outside (this is the vision of Francis of Assisi and others), and the Eastern sees Light, which lights up his heart from the inside; and as such he quivers, before God's favor, as unworthy of it.

Western ascetics, demonstrating (!) repentance, walked in cities in groups, entire societies, which were called "repentants (penitents)" (кающимся); on streets and squares they removed their clothing and, in the presence of enormous multitude of people, would strike (flog) themselves with ropes and belts until they bled, and the ecstatic crowd glorified them as great God's saints (угодник), heroes of the faith. The Eastern – in the silence of the deserts offered repentance, invisible to the world; once one of the great Egyptian Fathers loudly sighed in church during prayers, but immediately he caught himself and, after turning himself to the nearby monks, said: "Forgive me, brothers, I am not yet a monk" – because repentance, as all virtues, must be secret.

For the West the main thing is works (deeds). The works, for him, are of value: just as the good deed and so also the sin have a specific, clear structure (form) and a value. For the East the main thing is the spiritual state, and works are only its manifestation. Therefore, for the East even a small deed can be great, if it proceeds from a pure heart, and a great podvig (подвиг, spiritual exploit) is negligible, if it is not dedicated to God or done by unworthy means. The morals of western ascetics (подвихников) are based on "the principle of quantity": who, outwardly, made more good deeds; the morals of the East are based on the purity of heart, known only to the One God.

The West attempted to realize the idea of God's Kingdom on earth, but with the methods of government: incentives, sanctions, intrigues and the like, transferred into the Church, profaned the purpose itself. "The end justifies the means" – this unwritten Jesuit motto with the greatest clarity and assuredness expressed the mood of those, who are truly ready to build an "earthly paradise" by any means, at any price. However, the Eastern Church taught: a pure purpose, pure methods, a pure subject, this is how it was formulated by St. Dionysius (св. Дионисий Ареопагит).

The West says: "Love and do deeds of self sacrifice" and the East, first of all, cleanses the heart with the fear of God in the struggle with the passions, for the acquisition of the grace of the Holy Spirit. In the East there is only one monastic rule, one idea: the monk renounces the world and becomes a person who prays for it; the monk is like a star that rose from the earth to the heavens – he is far from everybody and shines for all.

Western monks serve people and society. During many years, Hospitalers[*] "(госпитальеры)" took care of travelers and the monks of the order of Francis, "Franciscans", educated children. The Jesuits were involved in politics, instruction of youth and similar works.
[*]A member of a religious order known as the Knights of St. John of Jerusalem, that originated in the early 11th century in a hospital built in Jerusalem to care for the crusaders and pilgrims.

Once, Catholic monks were asked whether they read ascetic literature. They were surprised and answered that such books were used only by professors and the teachers of history, and that their duty is to obey the father superior. The studying of the Jesus Prayer and of spiritual contemplation, in the West, are almost non-existent. Culture, science, society itself are constantly undergoing a change; that is why the face of Western Christianity is constantly changing: there rules the principle of modernism, there the ecclesiological (экклезиологическое) teaching about evolution is accepted, new dogmas are born and new revelations are expected.

Примечания

[П1] Снято с личной страницы о. архимандрита Рафаила (Карелина). Грузинская Православная Церковь. http://www.karelin-r.ru/
[П2] Aid to reading Russian alphabet


http://www.dorogadomoj.com/der81kar.html

Современный враг христианства

Архимандрит Рафаил (Карелин)
11 мая 2010 г. Источник: Карелин-Р.Ru

У православия есть невидимый враг: он везде и нигде, он ни «что» и ни «кто». Это некий дух, который пронизывает атмосферу земли своими миазмами, отравляет ее почву, заражает воды, превращает города в гниющие болота, а села – в пустыри; кажется, что от него невозможно нигде укрыться: он найдет беглецов и на вершинах гор и в глубине морей.

Этот враг – дух растления, который на современном языке называется либерализмом.

Слово «либерализм» означает свободу. Это особая демоническая свобода убивать свой дух, извращать силы души и осквернять тело, это свобода от стыда, как от предрассудка, это свобода издеваться над тем, что свято для человека, это свобода бешеного пса, который бросается на своего хозяина. Уже в античное время либерализм пошел по двум путям, внешне не похожим друг на друга, но имеющим одну цель: освободить человека от Бога. Первый путь – цинизм, второй – эстетизм. Цинизм это разрушение всех нравственных устоев и традиций, превращение человека в грязное животное, ожесточенная борьба против собственного духа, опрокинутая лестница дарвинизма, где человек эволюционирует в обезьяну. Его девиз: «Свобода – в бесстыдстве».

Эстетизм, как будто противоположен цинизму; это культ красоты, но красоты тварной, чувственной и материальной, которая заслоняет собой красоту божественного света. Это красота рукотворных идолов, красота Афродиты и Аполлона, красота, убивающая дух. Эстетизм превратил искусство в служанку человеческих страстей, обоготворил эти страсти, исчерпал себя и перешел в антиэстетизм – декаданс, агонию красоты.

Либерализм в самом же начале увидел в христианстве своего непримиримого врага. Он воздвигал гонения на Церковь во времена языческих императоров. Уже тогда христиан судили с позиции либерализма, обвиняя в том, что они человеконенавистники, фанатики, предпочитающие смерть жизни, враги человеческого счастья, и поэтому должны быть уничтожены, как выжигается язва раскаленным железом. Характерно, что в гонении на христиан принимали участие как циники, так и платоники – эти эстеты философии.

Либерализм некогда создал внутри самого христианства антихристианство – ренессанс, заменив аскетизм культом плоти. Он поставил на колени католицизм, сделав его служанкой мира. Он проложил дорогу протестантизму, который растолок в железной ступе обломки древнего предания, еще остававшегося в католицизме. Все реформаторство имело целью возвести человека выше Бога.

Либерализм является душой революций, которые проходят под черно-алым знаменем сатаны. Он пытается уничтожить Церковь то кровавыми гонениями, как ударами тарана, то подорвать ее изнутри, заменив другой религией – где сохранена видимость христианства, но нет Христа как Сына Божия, Искупителя и Судьи мира.

У либералов постоянная ностальгия по язычеству; в глубине души они хотят превратить небо в Олимп или Гималаи. Этому духу ненавистен Христос, поэтому он старается заменить Его образами лжехриста; изготовляет идолов под именем Христа, чтобы им поклонялись те, кто считают себя христианами. Для либерализма особенно ненавистно учение о том, что Бог высшая Справедливость, Судья мира, и каждому человеку воздаст по его делам. Розенкрейцер Гете устами Мефистофеля говорит, что Бог это добрый старец, с которым черт может обо всем договориться.

Видят ли христиане опасность такой подделки? Думаю, что одни не видят, доверившись слепым поводырям; другие видят и бьют тревогу, но их не слушают как Лаокоона, который предупреждал троянцев, что внутри разукрашенного коня спрятались враги Трои; третьи понимают, но молчат, чтобы не быть раздавленными железной пятой либералов; четвертые не видят, потому что не хотят видеть, так как либерализм отравил их сознание, растлил чувства, оправдал похоть, и поэтому они в глубине души сами желают быть обманутыми.

В настоящее время на наших глазах происходит разрушение и подмена христианских ценностей: лица заменяются масками, сущность – именами.

Протестантизм превратился в перманентную реформацию, в бессодержательный субъективизм, в религиозный анархизм; его недалекое будущее – атеизм или экзистенциализм. Католицизм, в погоне за ускользающим из его рук миром, перешел от инквизиции к солидарности со всеми ересями и теперь заигрывает с сектами и безбожными союзами. Он отложил в сторону прежнее оружие – меч и клещи – и широко открыл свои объятия похотливой девке – авангардистскому искусству и железной даме – бездушной технической цивилизации. Он стремится ассимилировать те учения и теории, идеи и лозунги, за которыми идет мир, но на самом деле он сам оказался ассимилированным ими, и теперь, того католичества, которое было прежде, не существует.

Главным препятствием для всемирного марша либерализма остается Православие. Еще недавно оно подвергалось гонениям, перед которыми бледнеют жестокости Нерона и Диоклетиана. Теперь Православию грозит другая опасность. Стены Церкви выдержали удары тарана, но выдержат ли они подкопы, через которые противники Православия стремятся проникнуть в Церковь, и не только проникнуть, но говорить от ее имени и представлять ее? Мы вовсе не хотим сказать, что в настоящее время Церковь захвачена модернистами, как корабль пиратами – она остается столпом и утверждением истины; мы также не думаем, что все модернисты сознательные враги Христа, но либерализм развратил умы ложной свободой, подавил духовные интуиции людей, и поэтому многие перестали понимать, что религию неба либеральные силы заменяют религией земли – культом плоти.

Либерализм представляет собой современный этап в процессе секуляризации сознания человечества. Христос соединил землю с небом, а либералы вновь разъединяют их, и человек все более дистанцируется от духовного мира, который становится для него чуждым и холодным.

Христианство – вселенское явление, а для либерализма – эпизод в истории человечества. Для секуляризированного сознания современного человека Бог перестает быть живой Личностью и превращается в некую неопределенную силу, космический разум, экстропическую энергию, противоположную энтропии. Для христианина цель бытия должна заключаться в обожении – приобщении к вечному свету Божества, а вера стать стержнем его личности и главным содержанием жизни. В богообщении человек находит самого себя и сам становится отблеском божественной славы. В либерализме существование Бога оправдано только тем, что Он может быть полезен людям как один из гарантов их земного благополучия. Христианство возвышает человека к горнему миру и из сына земли делает сыном неба, а либерализм, подчинив дух душе, а душу телу, старается оземлить само небо, и вечность втиснуть в рамки времени. Либерализм несовместим с Православием: он должен или отвергнуть или извратить его. На современном витке истории либералы выбирают второе. Они почти ничего не говорят о трансцендентном мире, а если иногда упоминают о нем, то чтобы показать, что не совсем порвали с христианством.

Человек принадлежит двум мирам – материальному и духовному. Либерализм стремится уничтожить представление о человеке, как связующем звене этих миров. Для либерализма непонятно и ненавистно учение о первородном грехе, передающимся от поколения в поколение, из-за которого потомки Адама сделались добычей и пленниками сатаны. Для либералов падение праотцев, изгнание их из Эдема, адские муки – аллегория, изложенная в форме мифа. Им непонятно мистическое и генеалогическое единство человечества – единство во множественности и множественность во единстве, где за грех праотцев – родоначальников человечества – ответственны их потомки. Их шокирует мысль, что люди являются пленниками демона и только жертва Христа освобождает от этого рабства. Отвергнув учение о первородном грехе либералы отвергают учение о искуплении; для них распятие Христа это пример самоотверженного служения идее, апофеоз Евангелия, а не спасение мира. Часто они само понятие искупления из центрального факта истории человечества путем словесной эквилибристики превращают в аллегорию и синекдоху, зачеркивая его прямой смысл. Без догмата о искуплении не существует христианства; оно падает как дом без фундамента – а это и надо противникам Христа.

У либералов спасение отождествляется с личным самосовершенствованием, а зависимость от Бога в деле спасения воспринимается как принижение человека. Имя Бога они стали писать с маленькой буквы, а слово «человек» с большой. Сатана захотел стать свободным от Бога; он вдохнул своей грудью воздух этой свободы, который оказался дыханием смерти. Человек продолжает дело сатаны – ищет ложной свободы во вседозволенности и, теряя Бога, оказывается во мраке хаоса и безумия.

Христианство раскрыло человеку всю глубину греха, трагичность падения и метафизические корни богоотступления. Секуляризированное сознание постепенно лишает христианство его мистической глубины, превращая огромный айсберг в тонкую льдину, плавающую на поверхности воды.

Христианин должен вступить в борьбу с тремя врагами: демоном, гордыней мира и похотями тела. Модернизм игнорирует существование демона, входит в соглашение с полуязыческим миром, оправдывает страсти и похоти человека и делает душу незащищенной от этих врагов.

Либеральное христианство порвало связь с метафизическим миром; для него не существует ангелологии и демонологии. Первый враг человечества – демон принимает вид туманной абстракции. Учение о демонах как о живых существах представляется устаревшей мифологией. Те либералы, которые еще признают существование демона, стараются показать его как безобидного духа, который, временно отпав от Бога, в конце концов, возвратится к Нему и снова займет свое прежнее место. Если они изредка упоминают об аде, то для того, чтобы обнадежить грешников, что в руках самого человека находятся ключи от ада: он может пребывать в преисподней или, отперев двери изнутри, выйти оттуда по собственной воле. Так что одно желание грешника открывает для него ад и рай, а Бог и сатана не препятствуют его выбору. Напомним, что излишняя надежда на милосердие Божие, переходящая в попустительство греха, считается Церковью хулой против Духа Святого, которая не прощается ни в этой, ни будущей жизни.

Значительная часть модернистов вообще склоны считать, что ад не является жуткой реалией потустороннего мира, а психическим настроем человека, депрессивной манией, для лечения которой нужна помощь психиатра. Либералы уверены, что демонический мир и ад должны исчезнуть из сознания современных людей, рассеяться как дым от ветра, растаять как тени средневековой ночи перед интеллектуальным светом нового времени. Либералы считают, что надо освободить человека не от демона, а от суеверий и атавистических представлений о злых духах.

Характерно, что модернисты дружно ополчаются против заклинательных молитв на изгнание демонов. По их мнению, зачем изгонять того, кого нет, а если диавол существует, то тем более не стоит портить с ним отношений: это все равно, что пинать ногами первого министра, который находится во временном изгнании, но может вернуться на свой прежний пост и расправиться с обидчиками. Так что, с главным врагом христиан – демоном дело у модернистов и либералов полюбовно улажено.

Второй враг христианства – дух этого мира. Под миром здесь подразумеваются полуязыческие обычаи и представления, шкала ценностей, понятия о добре и зле, дух эгоизма и эгоцентризма, лженаука, старающаяся заменить собой веру, страстное искусство, прикрывающее позолотой гниль грехов. Этот дух мира противостоит христианству, он старается овладеть умами и сердцами людей. Либерализм хочет возвысить в глазах христиан ценности этого мира, а саму секуляризацию представить как борьбу за свободу духа и разума. Уже ренессанс был попыткой реставрации языческого мира под христианскими именами и возращения в Европу олимпийских богов под псевдонимами христианских святых. Современные христианообразные либералы под лозунгом любви хотят утопить и растворить Церковь в море этого мира, и представить Страшный суд как общую амнистию для грешников и демонов. Где отвергнута метафизика – там физика побеждает дух, а тело душу: ночная страстная служанка становится царицей.

Третий враг христианства – плотские похоти. Либералы считают их естественными свойствами человека, а что естественно – то от Бога. Греховные страсти они склонны рассматривать не как потерю благодати и отпадение души от Бога, а как излишество, наносящее вред здоровью человека. Радикальные модернисты считают, что грех это фермент творческой и интеллектуальной жизни; в нравственном отношении он дает человеку духовную опытность и поэтому является компонентом мудрости.

Либерализация христианства, то есть его извращение, происходит под видом модернизма, обновленчества, догматического ревизионизма, и через постоянное злоупотребление принципом икономии.

Надо помнить, что представителем гуманизма и либерализма в одном лице был древний змей, который вполз в Эдем под маской доброго друга. Как либерал, он призвал праотцев к свободе от всех запретов и устроил первую революцию у дерева познания добра и зла, и как гуманист обещал им заманчивую возможность – стать богами без Бога. А теперь этот «друг» человечества, обольстивший Адама, обольщает его далеких потомков той же змеиной песней.



http://www.pravoslavie.ru/smi/1939.htm