DIFFERENCES IN THE RELIGIOUS THINKING BETWEEN THE EAST AND THE WEST.

Father Archimandrite Rafael (Karelin).
Georgian Orthodox Church.

Therefore you shall be perfect,
just as your Father in heaven is perfect.
(Matthew 5:48 NKJV)

Very little has been said about the difference between Catholic and Orthodox spiritualities. Father Rafael describes the difference in the thinking between Orthodox and Catholics very well. Although we originally had the same teaching but, because of historical and other reasons, it is realized in life differently. Moreover, some words are also understood differently. Several basic differences are given below.

(1) Understanding the essence of Christian life. To Catholics this means to follow the commandments, not to sin, to do good deeds and to serve the Roman-Catholic Church. To the Orthodox the essence is "the acquisition of the Holy Spirit", that is the correction of one's sinfulness and gradual sanctification. Orthodox correct their inner world, they consider that when man will correct himself, then he will automatically do good deeds. Catholics without correcting themselves (they even do not know how to do it), without affecting their inner world are required to do good works.

(2) Catholic monks are organized into mini-armies which are involved with schools, hospitals, help the poor and generally do some social work. Orthodox monks serve the Lord, labor in monasteries and work on spiritual improvement of self. Their life and monasteries serve as an example of pious life.

(3) By "imitating Christ" Catholics imply imitation of His external qualities. From this follows the phenomenon of "stigmata". Orthodox imply the imitation to His inner qualities.

(4) Catholics struggle with external evil, with evil in society, and the Orthodox with the evil inside of us.

(5) Catholics talk about giving a sacrifice to God, and the Orthodox about the spiritual and moral purification.

The English poet Kipling began his poem with the words: "Oh, the West is West, and the East is East, and they will never move from their places, until heaven and earth appear at God's Last Judgement". Here by East and West we must not understand the parts of the world, which are divided geographically by the Ural and Caucasian Mountains. Rather, by East one must understand to be that extensive region, which was occupied by the eastern part of the Roman Empire, and then by Byzantium and the countries of the Near East (here it is possible to include both Egypt and Ethiopia), and by the West the Western European powers and generally all countries of West European culture.

The Holy fathers metaphorically said: "Light began to shine from the East"; The East symbolically represented Paradise, Eden, a country of eternal Divine Light. The West is young in a cultural-historical sense. The West is young. The East is old. The West is active. The East is contemplative. The West is all into emotions, all in motion, all very dynamic.

However, the East is deep into itself; it appears that it does not want to remove its sight from the treasures which it possesses. The West is impulsive, is into search, is into daring. The East keeps what it has. The West daydreams and fantasies. The East searches everywhere for eternal ideas under what is visibly covered. The West dresses its saints in snowy garments, crowns their heads with wreaths of roses, but the East sees holiness equally both under rags and under gold. It sanctifies neither the rags of the poor, nor the monk's simple shirt, nor the rich dress of the tsars-it's as though it does not see the external.

The West sends regiments of crusaders to liberate Christ's Tomb. The East sends monks into the deserts of Egypt and dwellings of Mt. Athos. The West bares the sword against the enemies of the faith. The East provides spiritual warriors for the invisible fight with the demons. The West, in order to suppress evil, creates such institutions as the Inquisition, and the East – great philosophical systems.

The peak of western theology – is blessed Augustine (блаженный Августин), a brilliant poet and thinker; but he is thoroughly psychology oriented. Eastern theologians: saints Gregory the Theologian (Григорий Богослов), Basil the Great (Василий Великий), Gregory of Nissa (Григорий Нисский) – are mystical. Augustine, his school brilliantly showed man in his fall and agony of searching, and the eastern theologians showed man in his transfiguration. The West, by the mouths of its saints, sang a majestic hymn to God; the East, in a mystical silence, contemplated about God. The West was reaching out to the azure skies, and the East searched so as to meet God in the depths of the heart.

Western ascetics (подвижники) tried to imitate Christ outwardly; the Eastern ones considered that there is only one way to imitate Christ – by acquiring the grace of the Holy Spirit: man, having acquired the Holy Spirit, only by grace, invisibly, becomes comparable to Christ. Western ascetics with songs on their lips went to Golgotha; the Easterners made life itself a Golgotha, invisible to the world.

Some of the western ascetics imagined Christ so vividly, that they identified themselves with Him; on their hands and soles of their feet wounds appeared, from which ran blood. Stigmata was revered by Catholics as a sign of holiness. But the holy ascetics of the East tried to see only one thing – the sea of their sins and considered a terrible pride to compare oneself with Christ.

The West resembled the young soldier, who bared his sword, the East – the old man, whitened with the gray hair of wisdom. The West wanted to bring the Kingdom of Heaven down to earth, to build a paradise on earth by earthly means. The East always paid tribute – to Caesar what is Caesar's – and prepared the way to the Kingdom of Heaven in man's heart, the passage not into the earthly Kingdom, but the eternal one.

For the West the battle with evil was the earth, this temporary life with all its events and troubles, while for the East it was the human heart, which it saw as being deeper than the entire visible world.

The West is active, but all its activity is turned externally. The East turned the dynamics of the spirit into itself. Western civilization is like a wide wave of light, but scattered light, light that is refracted through earthly prisms of different colors. But the East is the concentration of light at one point, and this why this light has the special quality (energy, strength) to be converted into a flame. The West loved the earth, and in heaven he saw the earthly (earth). The East loved heaven and in the earthly (earth) he saw the symbols of heaven; in the temporary he searched for the signs of the eternal.

Already the third bishop of Rome – Saint Clement (св.Климент), the successor of holy apostle Peter, compared the Church with the army and called Christians to strict discipline, so that this army would be victorious. But in the East the Fathers said: "Conquer yourself – this is the highest of all victories". The ascetic teaching of the Eastern Fathers is a strategy of this spiritual fight (struggle) – fight with demons, with one's own passions. For the army to be victorious it is necessary to have centralized control, a strong authority is required and unconditional subordination, this is why the West created the Church structure, similar to a monarchy. For the fight with the age-old enemy of humanity the East searched for another force – this is the force of humility, in which the true power of the spirit is manifested.

The West is oriented to the external might: by external means it created various organizations, affected influence on culture, everywhere it looked for allies – in the world of arts, in literature, in politics, in society. But the East said: "True good can be created only with God's grace" and therefore it always rejected questionable allies; outwardly it seemed poorer, more helpless, weaker than the West; however, it did not look for power nor might of the world, but it searched for Christ, Who conquered this world.

The asceticism of the West fills the souls of ascetics with enthusiasm and with admiration, the asceticism of the East – with repentance. The West, in the beauty of the world, desires to contemplate God's beauty. For the East God is Unutterable, Unknowable and Inexpressible. God, for the East, is not like anybody or anything from His creation – He is an eternal secret. The Western ascetic wants to embrace God, and the Eastern pleads only for one thing – the forgiveness of sins; searching in prayer for any kind of exalted states – this for him is already a sinful effort.

The Western ascetic sees the light, which descends upon him from the outside (this is the vision of Francis of Assisi and others), and the Eastern sees Light, which lights up his heart from the inside; and as such he quivers, before God's favor, as unworthy of it.

Western ascetics, demonstrating (!) repentance, walked in cities in groups, entire societies, which were called "repentants (penitents)" (кающимся); on streets and squares they removed their clothing and, in the presence of enormous multitude of people, would strike (flog) themselves with ropes and belts until they bled, and the ecstatic crowd glorified them as great God's saints (угодник), heroes of the faith. The Eastern – in the silence of the deserts offered repentance, invisible to the world; once one of the great Egyptian Fathers loudly sighed in church during prayers, but immediately he caught himself and, after turning himself to the nearby monks, said: "Forgive me, brothers, I am not yet a monk" – because repentance, as all virtues, must be secret.

For the West the main thing is works (deeds). The works, for him, are of value: just as the good deed and so also the sin have a specific, clear structure (form) and a value. For the East the main thing is the spiritual state, and works are only its manifestation. Therefore, for the East even a small deed can be great, if it proceeds from a pure heart, and a great podvig (подвиг, spiritual exploit) is negligible, if it is not dedicated to God or done by unworthy means. The morals of western ascetics (подвихников) are based on "the principle of quantity": who, outwardly, made more good deeds; the morals of the East are based on the purity of heart, known only to the One God.

The West attempted to realize the idea of God's Kingdom on earth, but with the methods of government: incentives, sanctions, intrigues and the like, transferred into the Church, profaned the purpose itself. "The end justifies the means" – this unwritten Jesuit motto with the greatest clarity and assuredness expressed the mood of those, who are truly ready to build an "earthly paradise" by any means, at any price. However, the Eastern Church taught: a pure purpose, pure methods, a pure subject, this is how it was formulated by St. Dionysius (св. Дионисий Ареопагит).

The West says: "Love and do deeds of self sacrifice" and the East, first of all, cleanses the heart with the fear of God in the struggle with the passions, for the acquisition of the grace of the Holy Spirit. In the East there is only one monastic rule, one idea: the monk renounces the world and becomes a person who prays for it; the monk is like a star that rose from the earth to the heavens – he is far from everybody and shines for all.

Western monks serve people and society. During many years, Hospitalers[*] "(госпитальеры)" took care of travelers and the monks of the order of Francis, "Franciscans", educated children. The Jesuits were involved in politics, instruction of youth and similar works.
[*]A member of a religious order known as the Knights of St. John of Jerusalem, that originated in the early 11th century in a hospital built in Jerusalem to care for the crusaders and pilgrims.

Once, Catholic monks were asked whether they read ascetic literature. They were surprised and answered that such books were used only by professors and the teachers of history, and that their duty is to obey the father superior. The studying of the Jesus Prayer and of spiritual contemplation, in the West, are almost non-existent. Culture, science, society itself are constantly undergoing a change; that is why the face of Western Christianity is constantly changing: there rules the principle of modernism, there the ecclesiological (экклезиологическое) teaching about evolution is accepted, new dogmas are born and new revelations are expected.

Примечания

[П1] Снято с личной страницы о. архимандрита Рафаила (Карелина). Грузинская Православная Церковь. http://www.karelin-r.ru/
[П2] Aid to reading Russian alphabet


http://www.dorogadomoj.com/der81kar.html

ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ИНОСЛАВНЫЕ ЧЛЕНАМИ ЦЕРКВИ?

ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ИНОСЛАВНЫЕ ЧЛЕНАМИ ЦЕРКВИ?

Будучи православными, мы веруем, согласно Никео-Цареградскому (381) Символу веры, «в единую, святую, соборную и апостольскую Церковь». Согласно непрерывному догматическому сознанию всего исполнения Церкви, то есть согласно ее самосознанию, этой единственной Церковью является Православная.

Исповедание Символа веры о том, что Церковь суть «единая», означает, что это есть основное качество, удостоверяющее ее сущность. Практически это означает, что Церковь не может разделиться, раздробиться, потому что она суть таинственное тело Христа. И Христос, как глава тела Церкви, не может ни иметь много тел, ни иметь тело разделенное. В теле Христовом была побеждена и самая смерть. И тот, кто обретается в теле Христа и пребывает в нем живым через богодейственные таинства и по любви соблюдения заповедей, переходит от биологической смерти в вечную жизнь Триединого Бога. И так же, как виноградная лоза не сможет выжить и принести плод, если будет отсечена от ствола, таким же образом и отсеченный от Церкви верующий или же целые общества верующих – независимо от их численности – не могут ни во Христе существовать, ни составить другую Церковь.

Вера Церкви суть богодухновенная и непреложная, а не результат переговоров и договоров. Согласно ее конкретной вере, не могут существовать многие или разделенные Церкви, потому что это являет собой противоречие между определениями «единая» и «множество» или «единая» и «разделенная». Понятие «разделенная» отвергает на практике веру в реальную сущность Церкви, ибо только как единая и неделимая Церковь она может быть воспринята на основании православного самосознания. Когда кто-либо, согласно с его совестью, ведет речь о разделенной Церкви, это суть отречение от веры Церкви, отрицание своей принадлежности к ней и к ее самосознанию. Что касается православных, у них нет никакой психологической проблемы по поводу своей принадлежности к истинной, единой Церкви по причине отсечения от тела Церкви западных христиан. Безусловно, православные христиане переживают, молятся и не остаются безразличными к их покаянию и возвращению в лоно «единой, святой, соборной и апостольской Церкви».

Апостольская вера

Воцерковление и последующее пребывание в таинственном теле Христа – Церкви – невозможно без предварительных условий. Оно предполагает в обязательном порядке и без ограничений принятие и исповедание апостольской веры – так, как она была истолкована и определена Вселенскими Соборами Церкви.

И если кто-либо из верующих, независимо от церковного чина, который он имеет в теле Церкви, или совокупность верующих, независимо от их численности, нарушат, будучи убеждены в своей правоте, законоустановленную веру Церкви – отсекаются от тела Церкви. И если они имеют какой-либо священнический сан – лишаются его, мирские же отлучаются от сообщества верных, согласно постановлениям Вселенских Соборов. Это означает, что они не могут принимать участие в таинствах Церкви и причащаться.

Римо-католики отпали от Церкви официально в XI веке. В 1014 году они ввели в Символ веры свое ошибочное догматическое учение о Святом Духе – известное Filioque. Согласно этому учению, Святой Дух как Божеское лицо существует, исходя и от Отца, и от Сына. Это догматическое учение римо-католиков отвергает апостольскую веру Церкви в Бога Троицу, поскольку, согласно евангелисту Иоанну, Дух истины «от Отца исходит» (Ин. 15: 26). А III Вселенский Собор в лице своего председателя святого Кирилла Александрийского, говоря относительно Символа веры, определил, что никому не позволено ни добавить, ни убавить ни единого слога от всего того, что было изложено в Символе веры. Все последующие Вселенские Соборы утвердили это постановление III Вселенского Собора.

Итак, очевидно, что римо-католики (а, следовательно, и протестанты, которые восприяли Filioque) отпали от апостольской веры Церкви. И посему было бы излишним приводить здесь все последовавшие нововведения в веру со стороны западных христиан (такие, например, как непогрешимость папы, мариологические догматы (непорочное зачатие), первенство, тварная благодать и т.д.).

Апостольская преемственность

С апостольской верой неразрывно связана и апостольская преемственность. Вся суть апостольской преемственности раскрывается только в теле Церкви и в обязательном порядке предполагает апостольскую веру.

Говоря «апостольская преемственность», имеем в виду непрерывное продолжение управления Церкви апостолами. Продолжение это носит харисматический характер и обеспечивается передачей духовной власти апостолов епископам Церкви и через них – священникам.

Способом передачи духовно-апостольской власти епископам является рукоположение. Итак, если кто-либо из епископов был рукоположен каноническо-церковным путем и впоследствии окажется вне Церкви по причине своих заблуждений касательно веры, то теряет и апостольскую преемственность, ибо она существует только в таинственном теле Христа – в Его Церкви.

Следовательно, если кто-либо из епископов или же какая-то Поместная Церковь в полноте своей – независимо от численности ее членов – отпадут от веры Церкви, выраженной непогрешимо на Вселенских Соборах, они теряют апостольскую преемственность, поскольку они уже находятся вне Церкви. И, раз прерывается апостольская преемственность, не может быть и речи об обладании или продолжении апостольской преемственности в отпавших от Церкви.

На основании всего сказанного, сам Римский папа, а также и вся совокупность римо-католических епископов лишены апостольской преемственности, поскольку, лишившись апостольской веры, отпали от Церкви. Следовательно, разговор об апостольской преемственности вне Церкви не имеет никакого научного обоснования, то есть не имеет никакого отношения к богословию.

Священство и прочие таинства

Священство в рамках Церкви – это священство самого Христа, ведь Сам Христос совершает таинства своей Церкви через епископов и священников Его. Священство предопределяется непрерывным своим продолжением от апостолов, то есть предполагает апостольскую преемственность. Священство предполагает Богочеловека Христа как священнослужителя в Своем мистическом теле – Церкви. И, наконец, священство Христа имеет место быть в Церкви и дается Самим Христом через Церковь Его и для Церкви Его. Автономного священства и автономных, не связанных с Церковью, таинств не может существовать.

Священство, как, впрочем, и все таинства, обнаруживает литургическое явление Церкви (Церковь являет себя в таинствах, согласно святому Николаю Кавасиле). Это значит, что для того, чтобы существовали таинства, необходимо, прежде всего, наличие Церкви. Таинства можно было бы сравнить с ветвями дерева. Живые ветви, цветущие и дающие плод, могут существовать только тогда, когда они суть органическое продолжение древа, то есть когда они онтологически связаны со стволом его.

С богословской точки зрения, уму не постижимо утверждать, что инославные – римо-католики или протестанты – имеют хотя бы одно таинство, например таинство крещения. Фундаментальными вопросами, которые необходимо поднять в этом случае, являются следующие: кто священнодействовал, совершая таинство крещения? где приобрел свое священство священнодеятель? кто дал ему священство, ведь его дает только Церковь? И каким образом может быть Церковь у инославных, которые посредством догматических заблуждений своей веры отпали от нее?

Теория «двух легких» Христа

Эта теория порождена католичеством. Согласно этой теории, легкие Христа – это римо-католицизм и Православная Церковь.

К несчастью, сегодня эту теорию удочерили многие православные иерархи и мирские академические богословы, по всей видимости абсолютно не исследуя ее. Потому что эта теория, рассматриваемая с православной точки зрения, является не только не обоснованной богословски, но и в буквальном смысле слова суть богохульство.

Православная Церковь онтологически отличается от римо-католицизма по чисто догматическим причинам. Православная Церковь считает, что только она сохранила характер Церкви как Богочеловеческого тела Христа. Римо-католицизм вот уже тысячу лет как отпал от Церкви Христовой.

Впрочем, поскольку Церковь, согласно Символу веры, суть «единая» и цельная, богословски совершенно невозможно уразуметь, как по вышеупомянутой теории Православная Церковь и римо-католицизм могут быть подразумеваемы под «двумя легкими» Христа, то есть как некие равнозначные члены Его тела. В этом случае следует считать, что все прочие члены тела Христова или остаются не обоснованными экклезиологически, или покрываются экклезиологически другими, помимо этих двух, Церквями. Что-либо подобное, однако, направило бы нас напрямую к удочерению протестантской экклезиологической «теории ветвей» (Branch theory)[1]. Что является абсолютно недопустимым с православной точки зрения.

Является богохульством вышеизложенная теория римо-католического происхождения о «двух легких» Христа, когда таковая бывает удочерена Православными. И в полном смысле этого слова является богохульством, потому что вводит в состав безупречно чистого тела Христа римо-католицизм как органический Его член – то есть как одно из Его легких, в то время как римо-католицизм страждет онтологически как существующий вне Богочеловеческого тела Церкви.

«Сестры Церкви»

Прежде всего, определение «сестры Церкви» является абсолютно не обоснованным вплоть до неприемлемости. Богословски необоснованно, когда оно используется для выражения связи между Поместными Православными Церквями. И совершенно богословски неприемлем этот термин, когда он используется для определения онтологического характера Православной Церкви и римо-католицизма.

Термин «сестры Церкви» не имеет библейского фундамента, да и в принципе не был узаконен. Когда апостол Павел ссылается на различные Поместные Церкви, он не называет их «сестрами» и никак не подразумевает существование какой-либо Церкви, являющейся «матерью» этих Поместных Церквей, имея полное сознание того, что Церковь одна и имеет кафолический характер в смысле целостности истины и жизни ее, а главой Церкви является Сам Христос. Так, когда апостол Павел обращается к какой-либо Поместной Церкви, он использует стереотипное в этом случае выражение: «Церкви Божией, находящейся в… (например, Коринфе)». Это означает, что явление всей полноты Церкви может происходить во всяком месте, где существует евхаристическое общество верующих во главе с их епископом. Само собой разумеется, что единство Поместных Церквей гарантируется их общением между собой в той же вере, образе жизни и церковном порядке. Единство Поместных Церквей застраховано на практике Собором их епископов.

Из всего сказанного становится понятно, что раз единомыслящие Поместные Церкви в рамках Православия не узакониваются богословски, когда называются «сестры», сколь же более не существует богословско-экклезиологического обоснования для названия «сестры Церкви» по отношению к Православной Церкви и римо-католицизму. Впрочем, римо-католицизм не может буквально называться Церковью после 1014 года, потому что с тех пор существуют наложенные на него епитимии Вселенских Соборов и отпадение от Богочеловеческого тела.

Здесь необходимо заметить, что снятие вышеупомянутых епитимий не может быть совершено никаким учредительным лицом Церкви, каким бы высоким ни было его положение в церковной иерархии, но единственно Вселенским Собором. Но и это может быть совершено только в том случае, когда будут устранены догматические причины, по которым, по сути, и отпал римо-католицизм от Церкви.

Итак, очевидно, что официально с 1014 года римо-католицизм не является Церковью. На практике же это означает, что он не имеет правой апостольской веры и апостольской преемственности. Не имеет нетварной благодати, а стало быть, не имеет богодейственных таинств, учреждающих Богочеловеческое тело Церкви «обществом обожения» человека. И поскольку Церковь не может не быть единой и неделимой вплоть до полного завершения, всякое христианское общество вне Православной Церкви является еретическим.

Перевела с греческого монахиня Дионисия (Вихрова)
Статья была опубликована в журнале "Εν συνειδήσι", 2009, № 6, с. 78–83.

Димитрий Целенгидис


Профессор догматики Богословского факультета Фессалоникийского университета
22/03/2010


http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/sykon/client/display.pl?sid=559&did=2328